21 апреля, в Opernhaus Zürich в Швейцарии прошла премьера оперы “Мертвый город” Дмитрия Чернякова. Музыкальным руководителем спектакля выступил Лоренцо Виотти. “Мертвый город” — третья опера австрийского и американского композитора Эриха Вольфганга Корнгольда, написанная в 1920 году по мотивам символистской повести бельгийского писателя Жоржа Роденбаха “Мёртвый Брюгге”.
Премьера, имевшая большой успех, состоялась в 1920 году, в то время, когда развитие музыкального модернизма уже шло полным ходом, поэтому Корнгольд не казался достаточно современным в ретроспективе по сравнению с Арнольдом Шёнбергом или Альбаном Бергом. Корнгольд также стал успешным кинокомпозитором в Голливуде после того, как эмигрировал в Америку в 1933 году. Тот факт, что он обратился к кинематографу и получил два «Оскара», привел к тому, что в первые десятилетия после Второй мировой войны его считали слишком коммерческим в Европе.
Эрих Вольфганг Корнгольд (1897— 1957) — австрийский и американский композитор, дирижёр и педагог
Главный герой оперы — Поль, рано потерявший свою любимую жену Мари. Молодой человек уходит в себя из-за этой потери, пока однажды не встречает девушку по имени Мариетта, напоминающую ему его умершую жену. Он влюбляется в Мариетту и становится одержим ею, в то же время он борется с чувством вины по отношению к Мари. Мариетта хочет быть его единственной любовью, изгнать дух мёртвой, она даже позволяет себе прикоснуться к реликвии — золотистым волосам Мари, более того, танцует с ними. Поль в бешенстве душит её этими волосами. Финал оперы неоднозначен — действительно ли произошло убийство или это лишь сон главного героя?
Сценические кадры из спектакля “Мертвый город” в постановке Дмитрия Чернякова
Корнгольд написал эту оперу, когда ему было всего 22 года. Музыкальный руководитель спектакля Лоренцо Виотти восхищается его творчеством: «В самом начале своей дирижёрской карьеры я уже интересовался музыкой Эриха Вольфганга Корнгольда. Меня завораживал тот факт, что он, будучи вундеркиндом, уже в раннем возрасте нашёл свой собственный музыкальный язык и написал такую фантастическую музыку». О самом произведении дирижёр рассказывает: «Он просто использует всё, что только можно было представить в то время. То, что происходит в оркестре, — чистое безумие: здесь музыкальный кластер, там битональность, ритмы порой смещены относительно друг друга и настолько сложны, что Рихард Штраус кажется детским садом рядом с ним. А во второй картине есть ария для баритона „Mein Sehnen, mein Wähnen“, которая стала хитом, поскольку у неё очень запоминающаяся мелодия, но при этом очень сложное исполнение. К счастью, в лице Бьорна Бюргера у нас есть певец, который прекрасно справляется с трудностями этой партии. Иногда мне кажется, что сегодня мы стали немного ленивее по сравнению с тем, чего достигли артисты во времена Корнгольда, и что в те времена люди были более готовы идти на художественный риск».
Лоренцо Виотти (род. 1990 г.) — швейцарский дирижёр, главный дирижёр Нидерландского филармонического оркестра и Голландской национальной оперы
По словам Виотти, «Мёртвый город» Корнгольда — это комбинация крайне сложных вокальных партий, смелого музыкального эксперимента, специфического звучания, похожего на музыку для хоррор-фильма, и крайне прогрессивного инструментального решения. “Прежде всего, вы должны иметь глубокое понимание голосов и того, какие типы голосов Корнгольд предусмотрел для этой оперы. Когда вы смотрите на оркестровку, вы в первую очередь задаетесь вопросом, как голоса вообще должны перекрывать оркестр. Со временем понимаешь, что Корнгольд имел в виду не очень драматические голоса Вагнера, а нечто среднее между итальянским и немецким репертуаром.”
А вот как рассуждает о концепции оперы литературовед Элизабет Бронфен. “Я думаю, что «Мертвый город» — это две вещи. С одной стороны, речь идет о городе Брюгге. То есть речь идет о несколько удручающем настроении в этом городе, который не является оживленным городом, а скорее местом, где люди меланхоличны. Здесь царит какая-то могильная атмосфера. Однако еще более интересным является то, что культурно и исторически город ассоциируется с женским телом. Эта связь между городом и женщинами существовала уже в Средние века, что становится очевидным в идее, что вы осаждаете город на войне, чтобы затем взять его. Феминизация города продолжается на протяжении всего 19-го века и в 20-м веке. Город – это место, где мужчина может прогуляться, это фон для мужских приключений, будь то прогулка ночью и потеря себя или проявление своего творчества. Так же, как женское тело является холстом, музыкальным инструментом или музой, через которую художник может выразить себя.”
Кадр из фильма А.Хичкока “Головокружение” (“Vertigo”), 1958г.
“Главный герой цепляется за горе и меланхолию вместо того, чтобы в какой-то момент закончить весь этот траурный период. Здесь очень похож лейтмотив, кстати, на знаменитый фильм Альфреда Хичкока «Головокружение», в котором обыгрывается именно эта тема. Речь идет не только о том, чтобы вернуть мертвого возлюбленного. Если вы проследите этот ход мыслей, то обнаружите, что здесь подчеркивается стремление умереть, которое находится на переднем крае такого рода идеализации любви. Речь идет не о взрослой любви, в которой двое влюбленных являются равными, независимыми существами, но это история, в которой становится ясно, что в любовной истории есть что-то смертельное, потому что женщина является объектом, проекционной поверхностью, дополнением мужчины. Поэтому, в каком-то смысле, она всегда умирает до того, как физически умрет.”
Сценические кадры из спектакля “Мертвый город” в постановке Дмитрия Чернякова
“Сначала Поль видит Мариетту как отражение, и только тогда она становится телом. Очевидно, что это нарциссическая любовь. Кстати, в «Головокружении» Хичкока похожая картина: Скотти сначала видит в зеркале Джуди или Мадлен. Это идея о том, что это не настоящая женщина, а отражение, образ. Это еще раз подчеркивает: речь идет не о реальной женщине, а об образе, который мужчина имеет о ней, по отношению к образу, который у него уже есть о другой женщине.”
Дмитрий Черняков работает над спектаклем как режиссёр и сценограф. Для него премьера стала четвёртой постановкой на сцене Opernhaus Zürich после «Енуфы» и «Средства Макропулоса» Леоша Яначека и «Пеллеаса и Мелизанды» Клода Дебюсси. Вместе с ним и Лоренцо Виотти над спектаклем работают художник по костюмам Елена Зайцева, художник по свету Глеб Фильштинский, драматург Беата Брайденбах, видеохудожник Тини Буркхальтер и хормейстер Эрнст Раффельсбергер.
Главные роли в спектакле исполнят Эрик Катлер (Поль) и Вида Микнявичюте (Мариетта/Мари).
Эрик Катлер в роли Поля
У Виды Микнявичюте это уже пятая постановка “Мертвого города”, совсем недавно она спела двойную роль Мари и Мариетты вместе с Клаусом Флорианом Фогтом в роли Поля в Мюнхене. «Но это моя действительно самая первая постановка в качестве премьеры. Здесь я знаю, чего хочет режиссер, что нужно персонажам. Дима точно знает, чего хочет, он всегда супер подготовлен. У него есть видение, и он хочет, чтобы оно было очень точным, вплоть до отдельных жестов. Мне это нравится, мне не нужно импровизировать!»
Вида Микнявичюте в партии Мари/Мариетты
Несмотря на то, что для Виды Микнявичюте это не дебютная роль, в отличие от ее партнера по сцене Эрика Катлера, она испытывает к этой роли наибольшее уважение. «Роли убийственны для нас обоих. Тексты песен очень важны, я слежу за тем, чтобы они были связаны с мелодией – иногда кажется, что музыка не имеет ничего общего с текстом! Кроме того, вокальный ряд идет в направлении меццо-сопрано, камерной игры, диалога, но с огромным оркестром. Нужна настойчивость, как у Вагнера. Персонаж иногда взволнован, а иногда спокоен, уравновешивает эмоции, это проходит через все тело». «Моменты легато в Корнгольде близки Рихарду Штраусу, но многие вещи также напоминают мне о Пуччини. Почти каждая ария – это хит, запоминающаяся мелодия!»
Режиссер Дмитрий Черняков сначала позволяет своему Полу объяснить свой взгляд на женщину. Мужская фантазия о физическом и умственном подчинении. Затем Мари умирает. Упала с балкона. Смогла ли она избавиться от ее поработителя, который хочет не любви, а власти?
Сценические кадры из спектакля “Мертвый город” в постановке Дмитрия Чернякова
С началом бисерных аккордов мы оказываемся прохожими на улице и смотрим на фасад дома в Брюгге. Через окна мы наблюдаем за тем, что происходит в квартире Пола. Это классический вуайеризм, каким мы его знаем из «Окна во двор» Альфреда Хичкока. И шедевр Корнгольда предвосхищает еще одну классику Хичкока: «Vertigo – From the Realm of the Dead».
Сценические кадры из спектакля “Мертвый город” в постановке Дмитрия Чернякова
На улице Поль знакомится с девушкой по имени Мариетта со светло-зеленой панковской прической. Ему кажется, что он узнает в ней свою умершую Мари. Мариетта становится странным объектом его вожделения. Поль пытается сделать ее похожей на умершую. Черняков представляет Мариетту как мужскую фантазию в нескольких образах: как мальчишку, как диву труппы на роликовых коньках и как курящую женщину, стремящуюся к самоутверждению. В конце концов она показывает Полю его фанатичную лживость, когда он переодевается в епископа для средневековой церковной процессии на улицах Брюгге.
Сценические кадры из спектакля “Мертвый город” в постановке Дмитрия Чернякова
Она выносит его фетиши – прически и костюмы мертвецов – из окна, после чего сумасшедший душит ее на столе и превращает обратно в мертвую Мари. На этот раз это действительно убийство. Черняков ставит эту причудливо-сюрреалистическую игру под девизом «Только над ее трупом» как чистое детище мужской фантазии. То же самое и с Корнгольдом: в конце концов его друг Фрэнк пытается освободить его из квартиры, которая, как «Мертвый город», является не чем иным, как его подсознательной тюрьмой.
Сценические кадры из спектакля “Мертвый город” в постановке Дмитрия Чернякова
В этом смысле ставится камерная пьеса, битва полов в двух лицах. Стабильно хор процессии поет только за кулисами, что усиливает его волшебный звуковой эффект. Вида Микнявичюте в роли Мариетты и Эрик Катлер в роли Пола — пара мечты в этом гендерном кошмаре. Микнявичюте может жонглировать тремя женскими персонажами одним голосом, легкомысленным, гибким и пугающим.
Эрик Катлер великолепен в одной из самых чудовищных теноровых ролей в истории оперы, которая по спирали поднимается к вершинам нереального. Он обладает не только огромными запасами сил, чтобы пройти через это, но и соответствующей способностью переходить от мольбы к угрозе и насилию. В роли Франка и Пьеро Фрица Бьорн Бюргер – непоколебимый, всегда лирически красивый баритон.
Бьорн Бюргер в роли Франка и Эвелин Херлициус в роли Бригитты
На сцене партитура Корнгольда идеально реализована, но сложности заключаются в звучании оркестра. Лоренцо Виотти заставляет оркестр Цюриха исполнять в целом недифференцированное непрерывное форте. Местами он откровенно недружелюбен и равнодушен к вокальным обязательствам, а надо бы, чтобы музыка не звучала отдельно от вокала.
Дмитрий Феликсович в привычной ему манере перекромсал музыкальное полотно произведения и выстроил свою психологическую линию героев. За эту, так называемую, повестку “здесь и сейчас” наш оперный режиссер горячо любим европейскими оперными театрами и публикой. С нашей стороны хотелось бы пожелать Дмитрию Феликсовичу, чтобы в оперных постановках его высказывание имело бы более масштабный характер и глубину, а не поверхностно затрагивало проблематику современного общества.
Источники:
Сайт Цюрихского оперного театра
swr.de
concerti.de
Театр
Подписывайтесь на наш телеграм-канал Art-minded
